.	contemporanea

---

N. 20 - Agosto 2009 (LI)

sПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК ДЛЯ ИСТОРИИ КИЕВСКОЙ РУСИ
di NЛейла Тави

 

Хронику по определению можно считать средневековым жанром, хроникой является и первое произведение русской мысли Повесть временных лет, которая считается историками драгоценным свидетельством перехода от патриархального строя к феодальному.

 

Этот трудный переход документирован в текстах того времени не с помощью точного описания исторических событий, а через популярную традицию текстов, распространенных в западных монастырях, с использованием легенд и устных источников, дополненных сведениями из греческих и западнославянских историографических трудов.

 

В случае с Повестью временных лет источники определили особый вид повествования. Произведение, созданное многими авторами — это зеркало восточнославянского средневекового общества, отражающее идеологию тех, кому принадлежала власть, а также устремления народа и размышления о русской истории того, кто хранил и распространял культуру, монахов.

 

Повесть временных лет представляет собой превосходный текстовый ключ для понимания политики того времени, поскольку стала образцом для летописцев последующего времени, ею вдохновлялись и на нее опирались как на источник основных исторический сведений о периоде феодализма и "злой татарщины", когда литературная деятельность должна была по воле властвующих говорить о единстве русских земель.

 

Полное название произведения выглядит так: Se pověsti vremjan ĭnychŭ lětŭ, otkudu, estĭ pošla ruskaja zemlja, kto vŭ Kievě nača parvěe knjažiti, i oktendu ruskaja zemlja stala estĭ, компилятивный анализ истории Киевской Руси от ее возникновения до 1117 года (Riccardo Picchio, La letteratura russa antica, Firenze, Sansoni, 1968, p. 66: “Questo titolo è riportato dai più antichi ed attendibili manoscritti nelle parole iniziali “Se povesti vremmjaninychu letu otkudu, esti pošla ruskaja zemlja, kto vu kieve nača parvee knjažiti, i otkudu ruskaja zemlja stala esti).

 

Редакция XII века, написанная монахом Печерского монастыря Нестором, считается самым достоверным текстом. Она же и главный источник  для реконструкции истории Киевской Руси с момента ее возникновения, даже если исследования, проводимые при подготовке научного издания, до сих пор не смогли точно определить первоначальный блок произведения, последующие изменения и не смогли идентифицировать всех авторов, которые принимали участие в редактировании этого текста.

 

В начале исследований — в начале девятнадцатого века — не хотели отказываться от поисков автора, и тогда авторство было приписано Нестору, позднее пришли к заключению что Повесть временных лет — это сборник, свод последующих компиляций и даже смогли определить их генеалогию. Сегодня можно считать, что произведение состоит из основного блока и его ответвлений, которые повествуют о событиях, связанных с первой попыткой христианизации Руси.

 

Ученые единодушны в том, что первоначальный блок повести восходит к сборнику, созданному во времена Ярослава Мудрого в Киевско-Печерской Лавре, которая называлась также Монастырь в пещерах. Хронологический порядок и расположение исторического материала в виде летописи позднее, в 1073 году, сделал Никон, и этот период ученые условились называть "вторым этапом"

 

Третий период, основной, состоялся спустя двадцать лет все в том же Монастыре в пещерах: некий анонимный компилятор летописи по поручению князя Святополка собрал в 1093 году новый материал, полученный, возможно, из других рукописей, хранившихся в монастыре, или из текстов, с которыми познакомился, благодаря знакомству с представителями военной аристократии.

 

Этот новый корпус, который обычно называют Начальным сводом, был сначала ошибочно принят за основной, первоначальный блок. В 1113 году в Монастыре монах Нестор произвел последующую перестройку материала, и тогда впервые были внесены исправления, и текст получил название Хроника временных лет.

 

Несторовский корпус не сохранился в целостном виде во времени. В 1116 году Владимир Мономах поручил монаху Сильвестру, настоятелю монастыря, сделать новую редакцию, которую ученые назвали "второй редакцией" и которая дошла до нас в копии, составляющей основу для возможных исследований. По рукописям иного происхождения стало возможным идентифицировать "третью редакцию", составленную два года спустя после Сильвестровской по поручению князя Мстислава, сына Владимира Мономаха.

 

Самые древние рукописи, содержащие Летопись, — это Лаврентьевская (по имении переписчика) 1377 года и Ипатьевская — по названию монастыря в начале XV века. В Лаврентьевской сохранилась самая древняя копия "второй редакции" – Сильвестровской.

 

Произведение превозносит появление христианства на Руси как обновление славянского общества, связанное с распространением монастырей, а с конца Х века и далее с созданием епархий. Теофилакт (988-1018) был приглашен в Византию. Патриархом Константинополя в качестве митрополита в Киевское царство, но в 1051 году был назван первый русский митрополит святой Илларион при правлении Ярослава Мудрого.

 

Первые письменные сведения о монастырях Киева относятся к первой половине XI века, ко времени княжества Ярослава Владимировича. В Повести временных лет находим сообщение об основании Печерского монастыря в 6582 году согласно византийскому календарю (1074 до Рождества Христова): “В этот же год основана была Печерская церковь игуменом Феодосием и епископом Михаилом, а митрополит Георгий был тогда в земле Греческой, Святослав же в Киеве сидел”.

 

Киевско-Печерская лавра была первым религиозным центром, основанным – по Марии Былчевой — Антонием по возвращении его после долгого пребывания на горе Атос. Монах закончил жизнь, уединившись в 1051 году в пещере недалеко от Киева, где, согласно хроникам, трудился Илларион (Maria Bylchova, Il monastero delle Grotte di Kiev, in L’età di Kiev e la sua eredità nell’incontro con l’Occidente, Roma, Viella, 2003, стр. 79-90).

 

По мнению Дмитрия Лихачева, монастырь основан Илларионом, когда тот выполнял обязанности попа в селе Берестово, в окрестностях которого монах вырыл пещеру, чтобы молиться в одиночестве. Когда в 1051 году Ярослав назначил его митрополитом, то в пещере по совету самого Иллариона остался Антоний, который основал вблизи Днепра монастырь.

 

Монастырь был не только главным духовным центром Руси, но местом активной литературной деятельности. Там были написаны духовные рукописные книги, жития и летописи, с помощью которых стало возможно отыскать ценные сведения и эпические тексты, пересказывавшие христианские легенды и сообщавшие о славных деяниях князей. Пушкин в своем Борисе Годунове приводит наказ монаху: "Опиши без мудрствования, старательно все, чему будешь свидетелем в жизни: войну и мир, правление монархов, чудеса святых, пророчества и небесные знамения“.

 

Летописание — жанр, который позволяет отчетливо увидеть влияние византийской учености. Очень скоро были переведены на славянский язык хроники Джованни Малала, Джорджо Синчелло и их продолжателей, а также Джорджо Амартoло. С другой стороны характер изложения библейских событий близкий к пересказу легенд и сказок, повлиял на рождающийся стиль, таким образом от летописи, которая придерживалась строгой хронологии, перешли к повести, где находим ярко выраженный патриотизм, идущий от поэтической традиции дружины, предшественницы русской письменной литературы, и своеобразный патриотический пафос. Память об исторических событиях у русских приобрела героический оттенок и была неразрывно связана с представлением о едином происхождении русской истории и культуры.

 

Летописи были помимо того отражением божественной власти, высшего порядка жизни и влиянии на судьбы людей. Впоследствии в период упадка Руси эта история о боге из машины была противопоставлена язычеству в Слове, которое позволяло людям самим быть творцами своей судьбы, что можно встретить в северной мифологии в "Эдде" и в первоначальной языческой мифологии Славии.

 

Именно с Киевско-Печерским монастырем связаны первые русские летописи. Именно там сложились и первые идеологические аспекты, дидактический характер и принципы. Это позволяет лучше понять политическую роль монастырей в древней Руси, которые были не просто местами изолированным только для молитвы. Каждый из них представлял различные политические ориентации в феодальной борьбе того времени. Монастыри действительно находились под покровительством князей или богатых фамилий, от которых получали солидные дотации.

 

По своему характеру Киевско-Печерский монастырь не был некоей метрополией, находящейся под владычеством киевских князей, а напротив, был одним из основных центров оппозиции как власти патриарха Константина, так и власти греческого митрополита Киева. Во второй половине XI века монастырь представлял собой нечто вроде духовного пастыря "русско-общинной" тенденции в противовес греческой церкви, что проявилось уже в годы царствования Ярослава Мудрого.

 

Среди прочих произведений в жанре летописи Повесть временных лет, как мы уже отмечали, это коллективный труд, остающийся в основном анонимным, несмотря на то, что   удалось определить имена некоторых авторов. Самому известному из них, а именно Нестору из-за ошибочной интерпретации поначалу был приписан первоначальный блок произведения. Сегодня же критика считает его самым главным составителем Повести временных лет.

 

Летопись начинается с рассказа о всемирном потопе и происхождении человеческого рода: „ Bot повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, kto b киеве стал первым княжить и kak возникла Русская земля.Так начнем повесть сию. По потопе трое сыновей Ноя разделили землю - Сим, Xaм, Иaфeт „.

 

C недвусмысленной попыткой найти место для русского народа в мировой истории и "с особым вниманием к героическому элементу, к военным событиям, к славе русского оружия, которая переносит нас в поэтическую эпически-народную атмосферу этой национальной истории".

 

После вступления летописец переходит к историческому рассказу, построенному согласно строгому хронологическому порядку статей первых лет, самая давняя дата которых 6360 (852 год до Рождества Христов и которая основана на указаниях в некоторых византийских летописях.

 

В Повести временных лет находят отражение эпическая поэзия и история, которые придают ей двоякое значение – и как литературного произведения и как проявление политической мысли, понимаемой как критика деяний правящих князей. Энергичный и высокопарный язык, использованный летописцами, — не собственное изобретение, а слегка измененная калька речей, которые князья произносили перед началом каждой битвы и которые относятся к традиции русской военной риторики: „Святополк же, прогнав Давыда, стал умышлять на Володаря и Василька, говоря, что "это волость отца моего и брата"; и пошел на них. Услышав это, Володарь и Василько пошли против него, взяв крест, который он целовал им на том, что "на Давыда пришел я, а с вами хочу иметь мир и любовь". И преступил Святополк крест, надеясь на множество своих воинов. И встретились в поле на Рожни, исполчились обе стороны, и Василько поднял крест, сказав: "Его ты целовал, вот сперва отнял ты зрение у глаз моих, а теперь хочешь взять душу мою. Да будет между нами крест этот!". И двинулись друг на друга в бой, и сошлись полки, и многие люди благоверные видели крест, высоко поднятый над Васильковыми воинами“.

 

И еще: "В год 6479 [971]. Пришел Святослав в Переяславец, и затворились болгары в городе. И вышли болгары на битву со Святославом, и была сеча велика, и стали одолевать болгары. И сказал Святослав своим воинам: "Здесь нам и умереть; постоим же мужественно, братья и дружина!".

 

Такими словами ободрения своих людей Святослав меняет судьбу сражения и одерживает победу над болгарами. Тон, с каким князь обращается к своим дружинникам, выражает его благоволение к ним и крепкую связь, которая установилась между дружиной и ее предводителем: "В год 6551 [1043]. Послал Ярослав сына своего Владимира на греков и дал ему много воинов, а воеводство поручил Вышате, отцу Яня. И отправился Владимир в ладьях, и приплыл к Дунаю, и направился к Царьграду. И была буря велика, и разбила корабли русских, и княжеский корабль разбил ветер, и взял князя в корабль Иван Творимирич, воевода Ярослава. Прочих же воинов Владимировых, числом до 6000, выбросило на берег, и, когда они захотели было пойти на Русь, никто не пошел с ними из дружины княжеской. И сказал Вышата: "Я пойду с ними". И высадился к ним с корабля, и сказал: "Если буду жив, то с ними, если погибну, то с дружиной".

 

Краткость, ясность и высокопарность отличает в Повести временных лет и другие речи, произнесенные на вече. Вече (на древне-русском: вѣче, в современном русском: вече, по-польски: wiec, по-украински: віче) было народным собранием типичным для славян Средних веков, часто считавшееся прообразом парламента. Слово происходит от протославянского коря*vēt-, который означает "совет" или "обсуждение, разговор" (представлено также словом "совет"). Семантическое происхождение, передающее смысл слова, похоже на парламент.

 

Считается, что вече восточных славян восходит племенным собраниям восточной Европы, которые в то время периодически нападали на Киевскую Русь. Не совсем ясно, было ли это происхождение чисто славянское или исходило от варягской модели Тинга. Похоже, что власть вече была сильнее в южных городах. Первые примеры вече в русских летописях относятся к Белгороду в 997 году, Великому Новгороду в 1016 году и Киеву в 1068. Эти собрания обсуждали вопросы войны и мира, принимали законы и призывали к ответу так называемых правящих князей. В Киеве вече проходили напротив кафедрального собора Святой Софии.

 

в то время как язык послов сложен и причудлив, в нем не используются стереотипные и традиционные формы. В летописи пример сложного красноречия можно встретить в речах на тризнах, это один из моментов общественной жизни, когда требовалось говорить ученым языком.

 

Устная литературная речь использована в Повести временных лет в прямой речи, хотя и в описании исторических событий летописец нередко использует художественные образы, принадлежавшие скорее устной традиции, чем письменной.

 

Широко используется специальная терминология: военная, феодальная, юридическая и охотничья, сопровождаемая выражениями типа: взял город приступом, утер пот с дружиною своею, чтобы вернуться на родину победителем — в подтверждение того факта, что устная речь имела огромное влияние на летописцев того времени.

 

В 6370 году (862 году до Рождества Христова.) рассказывается история основания Киева тремя братьями: князьями Кием, Щеком и Хоривом и их сестрой Лыбедью: “И спросили: "Чей это городок?". Те же ответили: "Были три брата" Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам". Очень возможно, что название города Киев происходи от имени Kij.

 

Легенда об основании города имеется в тексте армянского историка Зенобия да Глак VIII века (Tам же, стр. XVI). и это одна из множества легенд, которые пересказывает Повесть временных лет вместе с другими формами устной традиции. Лихачев подчеркивает что: "эти рассказы, хронологически неточные, как впрочем и все, что передается по памяти, носят следы сказочных мотивов и не лишены не слишком достоверных утверждений, героизируя это племя, что подчеркивает обдуманность, проявленная в общем раздроблении сил киевского государства и близость племени киевских князей" (Tам же, стр. XIX).

 

Первая проблема, которую поставили перед собой ученые, анализируя Повесть временных лет, касается правильной атрибуции термина "литература" применительно к этому произведению. С другой стороны вопрос о литературной ценности — проблема общая для всех текстов, созданных в средневековых славянских ортодоксальных кругах. Итальянский филолог Рикардо Пиккьо считает, что старинные тексты – это труды религиозных писателей прямого христианско-ортодоксального подчинения, они должны были сообщать "истину"; и поэтому отходили от литературных канонов (литературности), какие имеются однако в фикшен, которые и по сей день представляют такие тексты, где ценится художественная выразительность человеческого воображения (Cesare G. De Michelis, Realismo socialista, veridicità e letteratura russa antica, in “Europa Orientalis”, 7, 1988, стр. 185-197. Де Микелис сравнивает понятие правда у писателей Руси и у писателей социалистиечского реализма. Одно и то же понятие выражается разными словами  istina (истина)  у средневековых писателей и pravda (правда) - у писателей социалистического реализма. Riccardo Picchio, Levels of meaning in old Russian literature, in American contributions to the ninth international congress of slavists, Kiev September 1983, vol. II, edited by P. Debreczeny, Columbus, Ohio 1983, стр. 358-370).

 

Старинные славянские тексты имели некую цель практико-информационного характера, и это вызвало спор ученых относительно "природы" литературных явлений на заре славянской культуры, то есть должны ли эти тексты рассматриваться только как свидетельство их пребывания в своей историко-культурной среде или как явление художественной литературы (Riccardo Picchio, Letteratura…, стр. 9; V. Dmitrij Sergeevič Lichačëv, Poetica della letteratura russa antica (Poètika drevnerusskoj literatury) e Tekstologija. Na materiale russkoj literatury X-XVII vv., Mosca-Leningrado, 1962).

 

Одна из самых приемлемых гипотез, высказанных учеными, состоит в том, что богатыри могли создавать идеальное представление о достоинстве отечества в периоды иностранного господства и что они являли собой русификацию некоторых героических символов общих у разных народов.

 

Как написано в повести: “Был един народ славянский: славяне, которые сидели по Дунаю, покоренные уграми, и моравы, и чехи, и поляки, и поляне, которые теперь зовутся Русь", отсюда церковный славянин, проводник христианства, однако не предложил возможность признания со стороны разных народов панславянской идентичности. Это произошло прежде всего потому, что разные этнические группы в период между X-XVI веками, хотя и сблизились благодаря ортодоксальному христианскому ритуалу, не заявляли о своей принадлежности к славянскому миру, а скорее проявляли этнически-национальное чувство (Marco Clementi, Per una genealogia dell’Europa orientale, ovvero la Slavia eterodossa, Cosenza, Periferia, 2001, стр.6-11).

 

Марко Клементи считает, что "экуменический христианский мир, иными словами, содержал tout-court той Славии, что состояла в свою очередь из отдельных национальных общин, весьма отличающихся друг от друга по истории, традициям политической жизни, по государственному устройству и национальным устремлениям, в свою очередь идеально слитые в одном и том же конфессиональном укрытии"(Tам же, стр. 9).

 

 

Политико-географическая территория, которая сформировалась и идентифицировалась как Славия, была, конечно же, ортодоксальной, как считает Пиккьо, но в то же время "инакомыслящей" (еретической), если следовать мысли Клементи.

 

Пиккьо считает, что "конечно, можно думать, что уже Нестору были знакомы песни или легенды о старом Владимире и старом Ярославле, в которых старец укажет типичную вставку некоей традиции уже тогда условной" (Riccardo Picchio, Letteratura…, стр. 92-93).

 

И можно поэтому считать не таким уж необоснованным мнение Дашкевич, согласно которому устная хроника в силу своей всенародной национальной особенности (по своему общественному значению) не ниже той, что содержится в книгах, потому что начальная Летопись передавала правду жизни там, где устная эпическая хроника (летопись, былины) отражала скорее правду творчества и нравственной концепции.

 

Та же Повесть временных лет отличается от Руотцы и Славы, при том, что под этой последней категорией имелось в виду местное население, при попытке отличить его от иностранного меньшинства у власти.

 

Согласно Повести, варяги — это норманны, которые мигрировали из Швеции на восток и прибыли в Россию в IX веке через Балтийское море по приглашению местных племен, чтобы установить мир на их территории.

 

Все так же согласно легенде Рюрик, возглавлявший варягов, выбрал в качестве своей резиденции Новгород. Однако противоречит этому теория, по которой скандинавско-норманнское племя варягов обосновалось в районе Руси, которая включала территории к югу от Киева и на севере почти до Ладожского озера, в конце IX ( об этом рассказывается в легенде о приглашении ссорящимися славянами править князя Рюрика). Что политическая организация и, возможно, само название Русь происходит от варягов, пока что научно не подтверждено.

 

Лихачев считает, что легенда о приглашении варягов сформировалась со временем и постепенно с простой целью утихомирить борьбу за наследование, которая началась во времена сына Ярослава Мудрого: идея о том, что все являются потомками одного и того же предка, должна была бы предотвратить войну между князьями. Объяснить происхождение восточных славян из Скандинавии означало кроме того идеологически отдалить временную власть Константинополя, и было решено согласно историографической средневековой традиции найти какое-нибудь известное иностранное племя, чтобы основать Русь.

 

Обращение князя Владимира и его подданных в 988 году в ортодоксальное христианство стало значительным культурным событием, и новое государство Русь отличала духовная ориентация, не только политическая.

 

В дальнейшем начали сохранять память только письменно, а не устно. Использованный с этой целью язык не был общей идиомой для восточных славя, официальным церковным языком стал один из южных диалектов, привнесенный евангелистами Константином (или Кириллом) и Мефодием, которые воспользовались им для христианизации новых земель.

 

Именно такое использование для сохранения, не только для исторической изоляции Руси вызывало некоторый застой в древнерусской литературе в Средние века. Однако следует подчеркнуть развитие устного творчества параллельно с ритуальными текстами по церковному образцу, которые восходили к дохристианской славянской мифологии. Исследователи отмечали контаминации и взаимный обмен между двумя литературными жанрами, что привело ко все возраставшей "порче" палеославянского языка вульгарной (простонародный) речью и наоборот к народной, которая обогатилась стереотипными формулами, заимствованными из религиозных текстов. В результате возникла "культура в целом одинокая и немного мумифицированная в конечном итоге, но обладавшая внутренней жизненной силой, которая проявляется здесь в озадачивающей отдельно стоящей эпопее, которая лирически вдохновляет педантичных хроникеров или безвестных бардов, и вспыхивает в импровизированных проявлениях души".

 

Среди особенностей Летописи Нестора проявляется одна интересная с исторической точки зрения деталь: подтверждение, что отношения с католическим Западом уже в то время не носили отпечатка недоверия и враждебности. Это подтверждает тот факт, что Богемия была страной  с особенно большими связями. Ученые обнаружили, что в Летописи Нестора заметно явное влияние латинской легенды о богемском святом Венчеслао и что в 1095 году в богемском монастыре Савана был освящен алтарь с изображениями Бориса и Глеба. Тот же текст Нестора считает важным культ икон двух святых. Культ Бориса и Глеба пробрел несомненно особое символическое значение для славянской идентификации в широком смысле (Riccardo Picchio, La letteratura…, стр. 59).

 

Наибольшая заслуга современных исследователей текста состоит в том, что они сумели определить временные границы Хроники между XI-XII веками, установили, что речь идет о синтезированном произведении и определили его название, которое напрямую восходит к его традиции.

 

Летопись – лучший пример религиозной литературы периода киевской Руси и в то же время это бесценный источник для изучения ортодоксальной Славии в целом. Стилистические характеристики Летописи это главным образом многогранность, гармонизация различных повествований и оригинальность. Мы находим в Летописи эпические повествования, дипломатические документы, географические описания, которые еще "сохраняли научную структуру греческих трактатов", легенды о святых, истории из монастырской жизни, описания сражений, который едва ли не предваряют рыцарские поэмы. Пиккьо решается утверждать, что Летопись можно считать скорее антологией, чем историческим документом.

 

В тексте имеются документы, восходящие ко времени, предшествовавшему христианизации (Договора, заключенные Олегом и Игорем с Византией соответственно в 911 и в 944 годах), помимо некоторых военных рассказов, вдохновленных устной традицией. Другие, очень возможно, были рассказаны летописцу историческими персонажами XI века, как например, эпизоды Vyšata и его сына Яна, а в трактовке фактов, касающихся варягских князей, встречаются явные северные влияния, как в эпизоде смерти Олега и мести Ольги.

 

В Повести временных лет современный читатель увидит эпическое начало отечественной история. Летописец в стремлении подарить русскому народу прославление своей истории восхваляет главные события как эпический сказитель, но в то же время перерабатывает ее, пользуясь новой исторической концепцией типичной для средневекового общества, которую использовал, чтобы придать форму эпоса образ и сходство с царствующей фамилией.

 

Повесть временных лет следует читать под таким углом зрения, скорее как отражение политической мысли разрозненных феодальных центров на русской земле, которую использовали для установления местной летописной традиции.

 

Перевод с итальянского Ирины Константиновой

---