N. 30 - Giugno 2010
(LXI)
tIКОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕ В НАЧАЛЕ 19 ВЕКА kak
СПОСОБ РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРНЫХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ИТАЛИЕЙ И РОССИЕЙ
Николай Никитич Демидов (1773-1828) и Федерико Фаньяни (1775-1840)i
di Лейла Тави
Я
очень
благодарна
профессору
Жанне
Николаевой
и
философскому
факультету
Государственного
университета
Санкт-Петербурга
за
приглашение
и
благодарю
вас
за
то,
что
вы
пришли
послушать
мою
лекцию.
Я
имею
честь
представлять
Римский
университет
3 и
венский
университет,
где
преподает
мой
учитель,
профессор
Андреас
Капеллер,
крупнейший
в
наши
дни
специалист
по
истории
России.
Прошу
извинить
за
то,
что
первую
половину
своего
доклада
я
прочту,
но
мои
знания
вашего
прекрасного
и
музыкального
языка
не
позволяют
мне
пока
говорить
свободно.
Надеюсь,
что
смогу
сделать
это
в
следующий
раз,
когда
приеду
к
вам.
Мы
можем
вести
беседу
по-итальянски
или
по-английски,
как
предпочтете.
Будущий
год
пройдет
под
знаком
культуры
наших
стран
–
Италии
и
России,
и
это
радостное
событие
совпадает
с
интересной
датой
–
двухсотлетием
путешествия
маркиза
Федерико
Фаньяни
в
Петербург.
Вы,
конечно,
знаете
имена
многих
выдающихся
итальянцев,
которые
посещали
ваш
город
в
предыдущие
столетия
и
даже
строили
в
нем
кое-какие
неплохие
здания,
но,
возможно,
вы
не
слышали
о
маркизе
Федерико
Фаньяни,
потому
что
его
воспоминания
о
путешествии
в
Петербург
были
опубликованы
на
русском
языке
только
в
прошлом
году.
И
все
же
маркиз
Фаньяни
заслуживает
своего
почетного
места,
и
история
"реабилитировала"
его,
а
Ирина
Константинова,
перевела
его
книгу,
опубликованную
в
Италии
в
1812
году
и
тоже,
как
и я,
гордится,
что
"вывела
на
свет"
текст,
который
долгие
годы
оставался
в
забвении.
Письма
из
Петербурга
имеют
огромное
значение
для
понимания
того,
как
воспринималась
русская
культура
в
наполеоновской
Италии.
Книга
содержит
поразительное
предсказание
того,
что
вскоре
произойдет.
Имеется
в
виду
Отечественная
война
1812
года,
вторая
война,
которая
началась
всего
через
три
года
спустя
после
Тильзитского
мира.
Судьба
конкретного
человека,
Фаньяни,
похожа
на
судьбу
современного
политика,
который
вдруг
становится
"неудобным",
неугодным
и
чье
имя
поэтому
забывают
или
вычеркивают
из
истории.
Государственный
советник
Наполеона
по
возвращении
из
Санкт-Петербурга
решил
опубликовать
свои
впечатления
о
поездке
в
столицу
Росси,
которая
считалась
при
европейских
дворах
весьма
привлекательным,
даже
экзотическим
местом
для
путешественников,
которым
надоели
Большие
Тура
и
которые
хотели
поближе,
на
собственном
опыте
познакомиться
с
тем,
как
живут
русские,
узнать
их
традиции.
Но
он
пошел
дальше,
он
захотел
сделать
обстоятельный
анализ
состояния
русской
армии
и
предвидение,
которое
не
понравилось
Наполеону,
то
есть
о
поражении
в
войне,
которая
начнется
всего
лишь
через
год.
Император
французов
вышел
из
себя
от
гнева
и
велел
изъять
из
продажи
книгу
маркиза,
который
стал
неугодной
фигурой
в
глазах
французской
администрации.
Его
лишили
всех
должностей
и он
удалился
в
свое
имение
в
Миланской
провинции
и
занялся
выращиванием
шелковичных
червей
и
любимым
занятием
коллекционированием.
Эта
страсть
и
побудила
его
совершить
долгое
и
опасное
путешествие
в
зимнее
время
по
морю
в
столицу
царской
империи.
Две
могут
быть
причину,
которые
привели
его
в
Петербург:
его
любовь
к
книгам,
рисункам
и
ценным
гравюрам.
Но
за
тем,
что
выглядело
как
просто
путешествие
ради
любознательности,
могла
скрываться
и
тайная
дипломатическая
миссия
нарождающегося
в
Италии
движения
за
независимость
страны.
Маркиз
Фаньяни
был
близким
другом
итальянского
революционера
Федерико
Конфалоньери,
одного
из
первых
карбонариев.
Сам
Конфалоньери
позднее
отправился
в
Великобританию,
чтобы
узнать,
как
относятся
англичане
к
объединению
Италии
под
властью
итальянского
монарха.
Федерико
Фаньяни
был
чичисбеем
жены
Конфалоньери
Терезы
Казати
во
время
его
пребывания
в
Великобритании.
Думаю,
что
здесь
нужно
пояснить,
что
такое
чичисбей.
Это
близкий
друг
семьи,
которому
муж
доверяли
сопровождать
жену
на
светские
рауты.
Мои
недавние
исследовании
позволяют
сделать
вывод
о
том,
что
и
Фаньяни
отправился
в
Россию
с
той
же
целью
–
узнать,
что
там
думает
царь
об
объединении
Италии.
Интересно
было
сравнить
книгу
Николая
Карамзина
"Письма
русского
путешественника",
который
тоже
принадлежал
к
тайному
русскому
обществу.
Маркиз
тоже
выбрал
для
названия
своей
книги
слово
письма.
Книга
Карамзина
была
навеяна
"сентиментальным
путешествием
Лоренса
Стерна.
Существует
легенда
о
том,
что
маркиза,
о
которой
рассказывает
в
своей
книге
Стерн,
—
мать
Фаньяни,
маркиза
Брусати.
Сколько
же
точек
соприкосновения,
сколько
сходства,
сколько
любовных
политических,
культурных
связей
между
Италией
и
Россией
существовало
в
начале
XIX
века.
Недавно
я
смогла
познакомиться
с
личным
архивом
семьи
Арезе-Фаньяни,
где
обнаружила
некоторые
документы,
касающиеся
его
личной
жизни
и
его
занятий
в
Милане
и
Флоренции
как
в
молодости,
так
и в
последние
годы
жизни.
И
одно
из
самых
важных
открытий,
которые
я
сделала
там,
—
переписка
маркиза
с
графиней
Элизабеттой
Галли,
урожденной
Гануччи
Канчелльери,
которая
длилась
тридцать
лет
– от
начала
XIX
века
почти
до
самой
смерти
маркиза
в
1840
году.
Верный
слуга
Фаньяни
Анджело
Читти
поначалу
был
слугой
в
доме
Элизабеты
Галли
до
последних
дней
его
жизни.
Графиня
Галли
была
придворной
дамой
герцогини
Марии
Анны
Каролины,
жены
Леопольда
II,
правителя
Тосканы.
Она
так
украсила
свой
дворец
"Сто
окон",
где
жила,
что
он
прославился
во
Флоренции
своим
убранством
и
богатством
живописных
полотен.
Из
писем
других
флорентийских
друзей
Фаньяни
я
узнала,
что
он
был
знаком
с
Николаем
Демидовым.
Один
из
близких
друзей
маркиза
Николо
Мартелли,
офицер
и
государственный
Советник
Леопольда
II,
а
также
коллекционер
гравюра,
с
огорчением
сообщает
Фаньяни
в
1828
году
о
смерти
Николая
Демидова.
Вот
так
двое
знатных
особ
Демидов
и
Фаньяни
оказались
вместе
в
том
городе,
который
станет
потом
столицей
Италии,
в
1865
году.
Но
уже
в
начале
столетия
флорентийская
знать
развлекалась
по
вечерам
в
театре
"Пергола",
который
с
1823
года
в
течение
двадцати
лет
оставался
одним
из
важнейших
в
Италии,
благодаря
управлением
импресарио
Алессандро
Ланари.
Николай
Никитич
сначала
живет
в
Риме,
потом
покидает
его
из-за
жестокого
папского
режима.
Стендаль
в
своих
"Римских
прогулках"
рассказывает
о
разногласиях
Демидова
с
папскими
властями
и о
Милане
того
времени,
когда
там
жил
Фаньяни.
Демидов
приехал
во
Флоренцию
в
1822
году,
где
его
потомки
проживут
еще
целых
150
лет.
Демидов
был
крупнейшим
коллекционером.
Он
очень
любил
Канову
и
помогал
многим
итальянским
художникам,
чьи
произведения
украшали
его
тосканские
имения:
Дворец
Серристори,
вилла
Сан
Донато
и
виллу
Пратолино.
Его
гости
восхищались
скульптурами
в
неоклассическом
стиле,
которые
украшали
его
дворцы.
В их
числе
нередко
оказывались
молодые
русские
художники,
которые
могли
таким
образом
познакомиться
с
творчеством
самых
выдающихся
итальянских
скульпторов
прошлого.
Уже
в
начале
двадцатых
годов
19
века
коллекция
Демидова
прославилась
как
одна
из
богатейших
частных
коллекций
в
мире,
поскольку
в
ней
имелись
картины
Перуджино,
Тициана,
Андреа
дель
Сарото,
Тинторетто,
Бронзино,
Веласкеса.
На
вилле
Сан
Донато
находились
произведения
крупнейших
французских
художников
того
времени
Энгра,
Делакруа,
Ораса,
Давида.
Демидов
особенно
ценил
работы
молодых
русских
художников,
приезжавших
в
Италию
на
учебу,
не
только
Карла
Брюллова,
но и
Сильвестра
Щедрина
и
Ореста
Кипренского.
Знаменитую
картину
"Последний
день
Помпеи"
поначалу
заказал
Демидов,
а
потом,
после
его
смерти
в
1828
году,
заказ
продлила
графиня
Разумовская.
Интересно
отметить,
что
тема
эта
стала
сюжетом
оперы
с
тем
же
названием,
которую
написал
Джованни
Пачини
и
которая
с
огромным
успехом
прошла
в
Милане
в
театре
"Ла
Скала"
в
тысяча
восемьсот
двадцать
седьмом
году.
Пачини
знали
все
русские,
которые
жили
в
Италии,
особенно
близкие
отношения
у
него
были
в
графиней
Юлией
Самойловой.
С ее
именем
тоже
переплетаются
события
миланской
жизни
Фаньяни
после
возвращения
австрийского
режима.
Брюллов
был
любовником
графини,
написал
очень
много
ее
портретов,
написал
также
портрет
Юлии
в
костюме
амазонки
вместе
со
своей
племянницей
Амалицией
Пачини.
Выставленная
в
Милане,
эта
картина
имела
огромный
успех.
В
салоне
Самойловой
в
Милане
собиралось
высшее
общество.
Известна
кондитерская,
которая
продавала
сливки,
в
которых
якобы
принимала
утром
ванну
графиня
Самойлова,
и
сливки
эти
раскупала
вся
миланская
знать,
потому
что
все
знали,
как
красива
была
графиня.
Вернемся
к
Демидову,
который
приехал
во
Флоренцию
в
первый
год
после
австрийской
реставрации.
Уже
во
флорентийской
"Гадзетта",
о
которой
часто
упоминает
графиня
Галли
в
своих
письмах
к
Фаньяни,
сообщая
ему
о
событиях
светской
жизни,
содержится
известие
о
том,
что
Демидов
снял
исторический
музей
Конти
Серристори
суи
Ренаи.
Как
Фаньяни
отправился
в
Россию
с
тайным
поручением,
так,
возможно,
и
Демидов
приехал
в
Италию
тоже
с
каким-то
заданием.
Русские
дипломаты
установили
контакты
с
антиавстрийским
движением
в
Италии
( к
которому
принадлежал
Фаньяни).
В
Тоскане
известно
связи
русского
консула
Сверчкова
с
Луиджи
Серристори,
таким
же
либералом,
как
Фаньяни,
который
потом
отправился
служить
в
русскую
армию.
Выходит,
у
Демидова
тоже
были
основания
–
здоровье
или
меценатство,
чтобы
отправиться
в
Тоскану,
но
по
приказу
Александра
I,
который
считал
Флоренцию
особым
пунктом
наблюдения
за
политической
деятельность
в
Италии
под
властью
Габсбургов.
Точно
так
же,
как
Фаньяни,
Демидов
"следил"
за
австрийцами.
В
тайном
архиве
великого
герцога
Тосканского
хранится
доклад
от 7
марта
1828
года,
в
котором
флорентийский
полицейский
инспектор
Джованни
Кьярини
называет
имени
32
иностранцев,
чей
образ
жизни
и
привычки
не
отвечают
добрым
правилам
и
общественной
морали.
В их
числе
находим
имена
двух
сыновей
Демидова
и
князей
Михаила
и
Федора
Голицыных,
их
имена
мы
находим
также
в
биографии
Фаньяни,
когда
он
был
секретарем
графа
Де
Саурау,
австрийского
посла
с
1830
по
1832
года
в
Великом
герцогстве
Тосканском.
Итак
мы
видели,
как
переплетаются
судьбы
двух
людей,
как
они
могут
быть
похожи
и
как
одинаково
разделяют
любовь
к
искусству
и
интерес
к
культуре.
Перевод
с
итальянского
Ирины
Константиновой
